Послужите России!
Каждая свеча, отдающая свой фитиль, свою сердцевину на съедение огню, перестает быть просто свечой и становится источником света - маленьким светилом в ладонях тьмы. Одним отблеском, одни лучом рассекает она кромешную темноту. Может, ей и одиноко в своем старании, может, страшит ее возможная напрасность самопожертвования во имя света. Но на свет этот слетается все живое: набирается сил, получает отдохновение и тепло, обретает покой, утверждение, вдохновение. Так действо обретает смысл, и этот смысл называется Жизнь.
В нашем мире вдруг кто-то по собственной воле становится свечой с горящим фитилем - светилом. Участь таких людей светить, озарять светом вселенскую тьму, подобно звездам далеких галактик.
Выпорхнешь из тьмы на этот свет, напитаешься теплом истины, будто силы для жизни обретешь… и вновь можно продолжить путь. А нет света - нет жизни.
На страницах "Великой России" - беседа с теми, кто не боясь и не жалея себя, более тридцати лет освещают театральное искусство своей истиной, своим сетом веры, добра, участия: Астахов Никита Сергеевич, заслуженный деятель искусств России и Белевич Татьяна Георгиевна, засуженная артистка России. А вместе они - создатели и руководители русского духовного театра "Глас", который начал свой путь с постановки "Светлое Воскресение", посвященное 1000-летию Крещения Руси.
Я обратилась к своим собеседникам с незатейливыми вопросами, первый был почти по Булгакову, ведь театру 34 года: он видел и смену поколений и смену эпох, поэтому хотелось узнать "изменились ли эти горожане внутренне?", как изменилась публика, какие перемены в обществе Вы отметили?
Татьяна Георгиевна:
- "Большие перемены произошли. Особенно сейчас. Люди стали думать, кто есть кто, кто с кем? В связи с нынешней обстановкой стало важно: кто чем дышит. Началось определение: в какую сторону идти, с кем идти. Я не имею ввиду политических лидеров, а более глобальный момент: кто с Господом идет, а кто против идет... Это уже важный для понимания, принципиальный момент в театральной сфере, в сфере культуры. Не так давно мы все вместе творчеством занимались, только кому-то что-то нравилось, а кому-то нет, кому-то было понятно, а кому-то нет. Но сейчас очевидное обострение. Надо понимать и очень хорошо понимать: где ты и чем дышишь!"
Никита Сергеевич:
- "Один батюшка говорил: когда кончается любовь, тогда появляется борьба за справедливость. Если взять нашу страну - Россию, то все время с революции любовь затухала. Почти затухла, не костер, не огонек, а еле-еле что-то тлеет. Все стали борцами за справедливость... Но признаки любви остались. И сейчас они становятся сильнее, крепче. Мы чувствуем это. Робко, почти незаметно начинает дрожать она из фитилька. Ощущение, что наступает прекрасное время, в том смысле, что Россия становится православной. Люди становятся православными. Неслучайно в нашей огненной стране появился духовный православный театр. В мире он один.
Как И. А. Ильин говорил, что воцерковление, православное мышление начнется с культуры и перейдет на экономику и политику. Я вижу, что мы живем в прекрасное время. Самое главное - в перспективное. При всех трудностях".
Когда после слова "трудности" стоит точка, невольно напрашивается вопрос. Когда трудно, когда трудности, в чем Вы находите опору? Все эти годы, что взращивали свое детище - театр "Глас", что было поддержкой в этом нелегком деле? В чем сегодня общество может найти опору?
Татьяна Георгиевна:
- В жизни были разные моменты, на которые можно было бы опереться и продержаться. Много было соблазнов отступить от своего дела, или развивать его так, чтобы полегче было, повыгоднее... Был такой схиархимандрит Иннокентий (Просвирнин). Он нам однажды сказал такие слова, которые, возможно, и стали опорой в дальнейшем.
И вот по какому поводу пришлись его слова. Какая-то фирма из Швейцарии или из Швеции, обратилась к нам с предложением, чтобы мы попросили для театра помещение храма на Белорусской который пустует. Взамен нам пообещали самое передовое оснащение аппаратурой и всяческую помощь при условии, чтобы билеты мы продавали только за валюту и для иностранцев. Тогда-то мы и обратились к отцу Иннокентию за советом.
А он нам ответил:
- "Послужите России! У вас, конечно, жизнь будет очень тяжелая. Вы вступили на самый сложный путь борьбы с темной силой. Вас будет крутить все время. Но в последний момент, когда, кажется, будто сил вовсе нет, Господь будет помогать".
Мы говорим: "Вот, откажемся, а у нас ничего нет: ни денег, ни здания, ни гастролей...".
И он, вдруг, звонит в Норильск: "Примите ребят!".
Он был первым, кто договорился о наших гастролях.
А его провидение - правда. Все время так и живем. Крутит нас и крутит. Театральная среда нас не приняла, церковная среда тоже не сразу... Мы всегда были между молотом и наковальней.
Это сейчас нас признали, церковь признала, и ордена у нас церковные и государственные награды. Никите Сергеевичу вручил Святейший Патриарх орден Даниила Московского - святого благоверного князя второй степени. Лично вручил.
А тогда...
Мы как-то пришли в Отдела Внешних Церковных Связей. А нам на вахте говорят: "А что вам - театру - здесь нужно? Вы, что молитву сыграть собираетесь?".
А мы отвечаем: "Зачем молитву играть, надо просто молиться. Мы поговорить хотим...".
Не дослушав нас до конца, нам ответили: "Вон, идите в кабинет - там все расскажите". Мы зашли в узенький кабинет. Там папки какие-то, бумаги, и человек сидит. Уши у него большие, как локаторы. Сам он небольшой. Мы поздоровались. Он молчит. Видимо занят. Мы тоже помолчали. Потом начали говорить. А он все время пишет и молчит. Мы рассказываем о своих планах, целях, идеях, предложениях. Все рассказали. Он молчит. Мы попрощались. А он даже головы не поднял. Потом мы узнали, что это бухгалтер, к которому всех посылают "выговориться".
Проходя этот путь, мы и страдали, и претерпевали, и нуждались, и были унижены. Но и это все тоже укрепление, как и встречи с людьми, ставшими нам поддержкой".
В этой беседе много знаковых моментов, но на наш взгляд, самый выразительный тот, в котором понятие "нести свет" совпало в буквальном и фигуральном смысле. Татьяна Георгиевна вспомнила момент, когда они с Никитой Сергеевичем пришли на прием к Святейшему Патриарху Кириллу, когда он еще был митрополитом:
- "Мы долго пытались к нему попасть. Записаться на прием было сложно, ожидать долго. Но наконец, нам назначили время. Мы идем, около 7 часов вечера, на улице темно. Заходим в приемную, и вдруг, погас свет. Темно. Ничего не видно. Нам говорят: "Ну, какой теперь прием - света нет". А мы так долго ждали, что и не думали сдаваться. Побежали в храм преподобного Серафима Саровского, накупили там свечей, зажгли, и идем к приемной. Нас не пускают. А мы говорим, встреча назначена - пропустить мы ее не можем. Нас проводили по коридору к кабинету. Открываем дверь, а там светло-светло как днем. Столько свечей у владыки в кабинете было!
Долго мы с ним проговорили. Он пытался нам помочь, и мы очень благодарны ему".
Никита Сергеевич:
- "В каком обществе находишься, кто стоит рядом с тобой, таков ты и есть. Не больше, не меньшее. Что такое нужный человек, в нужное время?!
Я был молодым артистом. И вдруг, познакомился с батюшкой. И говорю ему: "что-то не могу я выучить десять английских глаголов. Вроде, и память есть, но никак не могу освоить. Весь мир говорит на английском языке, а у меня - интеллигентного человека - не получается. Что делать?".
А он спрашивает у меня: "А ты свой язык-то знаешь?".
- Какой свой?
- Древнеславянский.
И я задумался. Я свой язык не знаю, а почему-то хочу выучить иностранный? И я начал изучать свой, родной.
Встретил Николая Лисового - он богослов, литературовед, ученый, поэт. Он мне говорит: "Ты читал "Слово о законе и благодати" святителя Илариона Киевского?" Я и нырнул в эту литературу. И понял, что те тексты, которые я говорю со сцены, не имеют никакого отношения к корневой системе русского языка. Вот, что такое встреча.
Я понял, что можно нести со сцены совершенно другое - нечто глубокое, серьезное, русское. И как только это понимание родилось, нас назвали русским духовным театром.
Но пришло время. Надо разбираться в остроте этого слова - духовный. Есть люди, которые любят такой театр, который углубляет мышление, который ведет к правде. Мышление сегодняшнего дня от мышления 1917 года принципиально отличается. Театры той эпохи и нашей принципиально отличаются. Наш советский атеистический театр уходит. А что вместо него? Художники сейчас размышляют над этим, примерно так: "а давайте, на сцене раздеваться будем (?!) - так удержим внимание зрителей". Почему такой путь? Потому что к другому не подошли. А путь к Богу - долгий путь. Это другой мир, мышление, оценки, мировоззрение. Другое отношение к себе, окружающим. Если эти отголоски сохраняются в театре и начинают нравиться художникам, артистам, зрителям - это большая заслуга театра".
Исторические хроники
Русский крест
Никто не знал, никто не ведал, не видел, но истинно то, что русский крест, носимый прежде, и сегодня все еще на плечах. И не на Голгофе его место, а под небесной лазурью, чтобы видел Всевышний, что есть те, кто попрал, и те, кто поднял истину святую, несет, несет даже тогда, когда и сам в темноту погружается, и тогда, когда тьма рассеялась, а сил, может, и нет. И все о чем думает тот, кто несет, так это о том, лишь бы сил хватило... Русский крест - это упорство. Так он тяжел, что спина сгибается. Русский крест нести - значит нести на плечах нечто возвышенное, направив его к лику Вселенной, но будучи согбенным, видеть низкое, темное, злое. Чувствовать великое, непостижимое, вмещать в себе душу, равную просторам страны. В тебе душа эта и на многие пространства вдаль! Поэтому, когда такая душа радуется - так на весь мир, когда грустит и томится, так не знает границ.
- Что такое русский крест? - спросила я у собеседников.
Татьяна Белевич:
- "Русский крест, если его нести - понимаешь, что он очень тяжелый. Православный человек знает: делаешь хорошее - будут искушения, трудности, препятствия. В этом и есть несение креста. У каждого свой крест. Но в культуре он сейчас нелегкий. Много надо выправлять. Много искривлений, искажения понятий, смыслов, при этом не только искажение смыслов постановок, но и смыслов жизни.
Знаете, у нас никогда не было помещения. Мы все время жили в трудных условиях. Как при этом Никита Сергеевич спектакли делал (?) - для меня загадка. Никто бы так не смог - все на одной сцене. То уборщицы гоняют нас: "Мы думали вы духовный театр, а вы все работаете и работаете...". Все время боком ходить должны, как еще актеры выдерживают!?
Но при этом нас везде хорошо принимают: и в Европе, и в нашей стране, когда мы гастролируем по регионам - сердца людей открываются".
Никита Астахов:
- Что такое крест для меня? Станиславский и Немирович-Данченко в ресторане решали судьбу театра. А мы судьбу театра "ГЛАС" решали в бане.
Пошли в баню: отец Александр Никулин (тогда он был псаломщик), отец Георгий Докукин и я. Пришли. А тогда было время - кресты почти никто не носил. Нельзя было. И я, понимая это, придя в советскую баню, спрятал свой крест в кармане брюк.
Переоделись. Батюшки - с крестами, а я без своего креста.
Отец Александр говорит: "Никита, где твой крест? Что это ты без креста?".
Я отвечаю что-то невнятное про баню общественную...
Отец Георгий пришел ко мне на выручку: "Сейчас в парилку пойдем, крест горячий будет, Никита Сергеевич боится обжечься".
Я стою, мне так стыдно, и я говорю себе: "предатель ты, предатель!". Я расстроился и дал себе слово, больше такого предательства не совершать. И все. Где бы я ни был - я всегда с крестом.
У нас в театре идет спектакль "Русский крест". У главного героя Ивана, который выстрогал себе большой крест, спрашивают: "Крест, дубовый для чего?". А он: "Для меня, - спокойно, строго смог Иван проговорить. - Чтобы видно было Богу, что и я свой крест носил...".
Вот, вопрос: понесет ли русский человек сегодня свой крест или нет? Хватит ли у него сил?
Сейчас время определения. Кто с кем? Кто есть кто?! Кому любо государство Российское, кому наплевать, а кто вообще его ненавидит!
Это раньше все в сумерках ходили. Все кругом было ни белое, ни черное, а одна серость. Сейчас другое время. Нужно выходить на свет!"
У каждого свой крест. Но, кроме того, чтобы нести этот крест, его еще важно осознать, принять и так направить его к Солнцу, чтобы солнечные лучи, преломляясь, освещали ночь, светили людям. Вот она степень осознания, что и церковь, относящаяся актерам не иначе как с холодком..., говоря о них "лицедеи", убедилась в том, что и сцена, и актер, и театр может нести свет и истину. А зритель... театр "Глас" открывают для себя и люди из разных стран, и разных религий и социальных статусов. Свет нужен любому, свет нужен каждому.
