Любой уголок – наша Родина
Я вырос в Подмосковье и, наверное, средняя полоса России, в которой очень многие наши соотечественники выросли – это самые дорогие места. Мы отмечали празднование 700-летия Сергия Радонежского (прим.ред.: в 2014 г.). Вот, наверное, эта территория, когда сочетаются наши леса, поля и все это венчает грандиозный комплекс Троице-Сергиевой лавры, отреставрированной при участии Министерства культуры – вызывает восторг. Это у меня ассоциируется с моей малой родиной. В каком бы уголке нашей страны я не оказался, я воспринимаю его как часть нашей великой единой Родины, потому что чувство малой родины должно сочетаться и сочетается именно с ощущением ее величия. Поэтому, будучи у стен Троице-Сергиевой лавры, мы знаем, что за ее пределами есть и Белое море, и Камчатка, и Калининградская область, и священный для нас Крым, и другие территории. Мне кажется, что наша специфика русской и российской ментальности – это умение ценить и свою малую Родину, и величие нашей страны в целом.
Исторические хроники
Ф. Достоевский. Пушкинская речь
Да, назначение русского человека есть, бесспорно, всеевропейское и всемирное. Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только (в конце концов, это подчеркните) стать братом всех людей, всечеловеком, если хотите. О, все это славянофильство и западничество наше есть одно только великое у нас недоразумение, хотя исторически и необходимое. Для настоящего русского Европа и удел всего великого арийского племени так же дороги, как и сама Россия, как и удел своей родной земли, потому что наш удел и есть всемирность, и не мечом приобретенная, а силой братства и братского стремления нашего к воссоединению людей. Если захотите вникнуть в нашу историю после петровской реформы, вы найдете уже следы и указания этой мысли, этого мечтания моего, если хотите, в характере общения нашего с европейскими племенами, даже в государственной политике нашей. … И впоследствии, я верю в это, мы, то есть, конечно, не мы, а будущие грядущие русские люди поймут уже все до единого, что стать настоящим русским и будет именно значить: стремиться внести примирение в европейские противоречия уже окончательно, указать исход европейской тоске в своей русской душе, всечеловечной и воссоединяющей, вместить в нее с братскою любовию всех наших братьев, а в конце концов, может быть, и изречь окончательное слово великой, общей гармонии, братского окончательного согласия всех племен по Христову евангельскому закону! Знаю, слишком знаю, что слова мои могут показаться восторженными, преувеличенными и фантастическими. Пусть, но я не раскаиваюсь, что их высказал.
…Я говорю лишь о братстве людей и о том, что ко всемирному, ко всечеловечески-братскому единению сердце русское, может быть, изо всех народов наиболее предназначено, вижу следы сего в нашей истории, в наших даровитых людях, в художественном гении Пушкина. Пусть наша земля нищая, но эту нищую землю "в рабском виде исходил благословляя" Христос. Почему же нам не вместить последнего слова его? Да и сам он не в яслях ли родился? Повторяю: по крайней мере, мы уже можем указать на Пушкина, на всемирность и всечеловечность его гения. Ведь мог же он вместить чужие гении в душе своей, как родные. В искусстве, по крайней мере, в художественном творчестве, он проявил эту всемирность стремления русского духа неоспоримо, а в этом уже великое указание. Если наша мысль есть фантазия, то с Пушкиным есть, по крайней мере, на чем этой фантазии основаться. …Жил бы Пушкин долее, так и между нами было бы, может быть, менее недоразумений и споров, чем видим теперь.
